Еще немного...
Цитата:
Жизнь о. Александра была поделена на три части – собственно служба, некоторые он - любил, некоторые – “длиннющие” – нет. Еще было очень много административной и общественной работы, она тоже, за редкими исключениями утомляла, а еще были мысли и записи, книги…
Вместо скальпеля прозектора, у о. Александра было перо. Он склонялся над придуманным им трупом православия, над “осколками”, и – этим “трогательным ножичком” пытался добраться до каких-то истин, через которые он мог бы и остальным доказать факт смерти. У него это не получалось, потому что только в “дневниках” он мог откровенным, а ведь почти каждый день – встречи, беседы, с паствой, семинаристами, братьями-священниками… Не поймут, вздыхал он, меня не поймут. Им это не нужно. Им нужно жить во всем этом “византийском” мраке и т.д. и т.п. И это – снова повод для раздражения. Цельность души – нарушена. На людях надо быть священником, но что-то тянуло – не только к богословию, но и к философии, по всем актуальным темам.
Вечная немецкая тяга к методологии?
Надежда на разум? Нельзя так сказать. Но каких-то иррациональных чувствований, переживаний – ничтожно мало. И такая детская радость, когда случалась какая-то пустяковина, на которую он тут же смотрел как чудо… Да, я про историю с “паркером”, ручкой, которую надо было нести в ремонт, и ему кто-то подарил на улице новую, за 200 долларов. Как ему не хватало таких моментов в жизни!
И вот такие мелочи и показывают, что хотел о. Александр полностью, душой погрузиться в православие, русское православие, с его иррациональной, восточной частью, но когда не получалось, и когда не получилось – раздражение от непонимания. Чему они там радуются? Что находят?
Иногда он пишет – я пытаюсь, я стараюсь понять, но… Тяга-то видна, но отсутствие реализации – требует объяснения. Да, вот заметил, как мало в дневниках про молитву, личную… Практически – ничего. У меня нет времени остричь себе ноги – пишет о. Александр, я просыпаюсь, и сразу чувствую, что должен идти туда, куда не хочу, и что меня утомляет… Не справился со взятым на плечи грузом? Так ведь можно скинуть часть, если мешает, если вредит, если кажется бессмысленным. Нет. Тянул до последнего.
У меня нет никакой внутренней брани, сожалеет он. Может, это потому, что я ни в чем себе не отказываю? Хм… Да, бывает такое, однако. А разве священники не знаю об этом? А если против этого пресловутого уже раздражения немного повоевать? Вот и брань бы появилась…
|
|