[Игорь Ж]

Раввин Маргарет Вениг преподает гомилетику и литургику в Еврейском Союзном Колледже в Нью-Йорке. Она была раввином в синагоге «Дом Народа» в Нью-Йорке. Это, конечно, либеральный иудаизм.
Эта проповедь, написанная ею в 1990-м году, много раз издавалась и переиздавалась на разных языках. Она была прочитана как многочисленными иудейскими раввинами в самых разных синагогах, так и многими христианскими проповедниками разных исповеданий.
На самом деле, несмотря на интересный взгляд и неожиданный поворот, для многих наверняка неприемлемый, проповедь действительно очень сильная. Предлагаю её вашему вниманию.


Кто или что это – Бог? Где нам искать Божьего присутствия? Наши мудрецы и философы отнюдь не единодушны в своих высказываниях. Но они согласны вот в чем: в конечном итоге невозможно докопаться до того, кто или что есть Бог на самом деле. Бог – это Сокровенный, скрывающий лик Свой, или Бесконечный, Неизмеримый, непознаваемый, неисследимый, неописуемый.
И всё же именно эти мудрецы предпринимают попытку облечь опыт еврейского народа с Богом в образы, которые мы знаем и можем понять. Каббалисты даже дошли до изображения Божьего облика: как Человека Изначального (adam kadmon). Все свойства Бога связывались ими с определенными частями Его тела.
Мидраши передают нам образы Бога, плачущего по поводу тонущих египтян; водимого, скованным в цепях, в пленение вместе со Своим народом; каждое утро надевающего молитвенные ремни и изучающего Тору вместе с Моше Раввену. Наша литургия показывает нам Бога как незыблемую скалу, как щит, как командующего воинством ангелов (Adonai Zewaot), как пастыря (Adonai roi), а в великие праздники, в дне благоговения, молитвенник подчеркивает образы Бога как Отца и Бога как Царя.
Все эти образы являются метафорами, а вовсе не попыткой буквально понимаемого толкования. Они служат лишь тому, чтобы указывать нам на нечто такое, что мы хоть и представляем себе, но никогда не можем действительно увидеть.
Сегодня я призываю вас вместе со мной представить себе Бога. В этот вечер я предлагаю вам непривычный, нетрадиционный образ, давайте попробуем представить себе Бога как женщину, как женщину, которая стареет.
Итак, Бог – это женщина, и она стареет. Движется медленнее. Не может стоять прямо. Волосы разрежены. Лицо испещрено морщинами. Улыбка уже не невинна. Голос охрип. Глаза устают. Зачастую ей тяжело слушать. Бог – женщина, и Она стареет. И всё же Она всё помнит.
Бог садится за свой кухонный стол, открывает книгу воспоминаний и начинает переворачивать страницы. И Бог помнит.
"Вот мир, когда он был новым, Мои дети, когда они были молодыми!.." Переворачивая страницу за страницей, Она улыбается. Она видит нас перед собой как множество кукол в витрине со всеми прекрасными цветами кожи, со всеми разными формами и размерами наших тел. Она восхищается нашими достижениями: музыкой, которую мы написали; садами, которые мы насадили; небоскребами, которые мы построили; историями, которые мы рассказывали; идеями, которые мы выдумывали.
"Теперь они умеют летать быстрее, чем те ветра, которые Я посылаю ", говорит она сама себе, "и они плавают по тем водам, которые Я собрала в моря. Они посещают даже луну, которую я поставила на небе. Но Меня они посещают редко". На страницах Ее книги вклеены все те открытки, которые мы Ей посылали каждый раз, когда не сочли нужным навестить Ее. Внимательно Она разглядывает наши подписи, небрежно поставленные под напечатанными словами, составленными другим человеком.
Далее есть страницы, которые Она хотела бы пропустить. Вещи, которые хотела бы забыть: Ее дети, разрушающие дом, который Она создала для них; братья, заковывающие друг друга в цепи. Она видит, как мы на всей скорости несемся вниз по опасным дорогам, сами не в состоянии остановиться. Вспоминает о тех мечтах, которые у нее были для нас: мечты, которые мы никогда не исполняли. Вспоминает об именах, о стольких именах, написанных в книге: именах всех тех детей, которых Она потеряла: из-за войны и голода, землетрясений и несчастных случаев, болезней и самоубийств… И Бог думает о том, сколько раз Она сидела на краю кровати и плакала, потому что не могла остановить тот процесс, который Сама подтолкнула.
И Бог зажигает свечи, по одной для каждого из Своих детей. Миллионы и миллионы свечей, озаряющих ночь ярко, словно день. Сегодня Бог будет бодрствовать всю ночь и листать страницы Своей книги.
Бог одинока. Она тоскует по Своим детям, Своим шалунам: по Ефрему, Своему любимцу. Ее руки желают обнять нас. Всё живущее на земле проходит. Но Бог сдерживается и вновь терпеливо переносит печаль потери всего того, что Ей дорого.


(продолжение следует)

[Игорь Ж]

(продолжение)

Бог в это утро находится дома и листает страницы Своей книги. «Идите домой», она хочет сказать нам, «идите домой». Но Она не зовет, потому что боится, что мы скажем «нет». Она может легко угадать нашу болтовню: «мы так заняты» - так мы бы извинялись. «Мы очень хотели бы Тебя навестить, но именно сегодня мы просто не можем. Слишком много дел. Слишком много ответственности».
Даже если мы не желаем в это верить, Бог знает, что наша занятость это лишь отговорка. Бог знает, что мы избегаем возвращения к Ней, чтобы нам не пришлось смотреть на Ее лицо, изнуренное, постаревшее. Она понимает, что нам тяжело встретиться с Божеством, разочаровавшим ожидания нашего детства; Она дала не всё, чего мы хотели: Она не сделала нас победителями в борьбе, преуспевающими в бизнесе или нечувствительными к боли. Мы избегаем дороги домой, чтобы защитить самих себя от своего разочарования и чтобы защищать Ее. Мы не хотим, чтобы Она видела разочарование в наших глазах. Но Бог знает, что оно там, и все равно хочет, чтобы мы пришли домой.
А что, если бы мы это сделали? Что, если бы мы действительно отправились домой и посетили Бога? Каково оно было бы? Давайте пофантазируем.
Бог привела бы нас на Свою кухню, усадила бы за Своим столом и налила бы чаю. Она так долго была одна, что хочет сказать нам многое. Но мы почти не даем Ей вставить слова, потому что боимся того, что Она могла бы сказать. И тишины боимся точно так же. Так, мы наполняем этот час своей болтовней. Слова, слова, столько слов! Пока Она не поднимет палец к губам и не скажет:
- Тссс, молчи …
Тогда Она отодвигает Свой стул назад и говорит: «Дай на тебя посмотреть».
Она смотрит. Бог видит нас как новорожденных и как умирающих, то и другое одновременно. Как мы, кашляя и плача, ищем губами Ее грудь, как мы полны страха перед неизвестным царством, открывающимся нам.
Одним единственным взглядом Она видит наше рождение и нашу смерть, и все эти годы между ними. Она видит нас, когда мы были маленькими, когда мы восхищались Ею и везде следовали за Ней с доверием, когда наши царапины и синяки сходили быстро, и мы были полны восхищения всем новым (новое платье, водительские права, чувство в нашем теле, когда мы впервые позволяли другу прикасаться к себе). Она видит нас, когда мы были молодыми и думали, что нет ничего такого, чего мы не могли бы сделать.
Она видит нас и в нашем зрелом возрасте, когда наши силы казались неограниченными. Когда мы заботились о хозяйстве, готовили, убирали, смотрели за детьми, работали и брали на себя добровольные обязанности…, когда все нуждались в нас и мы едва находили время для сна.
Бог видит нас в наши более поздние годы, когда мы уже не чувствовали себя настолько нужными, когда хаотичные условия стали запутывать ритм нашего тела, на которое мы привыкли полагаться. Она видит нас спящими в одиночестве в комнате, где раньше спали двое. Бог видит события нашей жизни, о которых мы забыли, и такие, о которых мы ещё не знаем. Ибо ничто не сокрыто от взгляда Бога.
Насмотревшись на нас, Бог могла бы сказать: «А теперь расскажи мне, как у тебя дела?».
Но мы боимся открыть рот и сказать Ей всё то, что Она ведь уже и так знает: кого мы любим, где мы обижены, что мы сломали или потеряли, кем мы когда-то хотели стать. И мы предпочитаем ничего не говорить, чтобы не расплакаться.

(окончание следует)

[Игорь Ж]

(окончание)

Поэтому мы меняем тему: «Ты помнишь, когда…» - начинаем мы.
«Да, помню», - говорит Она.
Мы говорим одновременно, не заканчивая фразы. Мы говорим все те вещи, которых никогда не было в поздравительных открытках:
«Мне жаль, что я...»
«Всё хорошо, Я тебя прощаю».
«Я не хотел...»
«Я знаю, знаю».
«Я так рассердилась, когда Ты ударила меня».
«Мне очень жаль, что Я сделала тебе больно. Но ты не хотела слушаться Меня».
«Ты права, я не хотела слушаться. А стоило бы. Теперь я знаю это, но тогда мне надо было делать по-своему».
«Я знаю», кивает Она, «Я знаю».
Мы отводим от Нее взгляд и озираемся в кухне.
«Я никогда не думала, что смогу отвечать Твоим ожиданиям», - говорим мы.
«А Я всегда думала, что ты можешь всё», - отвечает Она.
«Как обстоят дела с твоими планами на будущее?», спрашивает Она нас.
И мы невнятно бормочем какой-то ответ, потому что не хотим вглянуть в лицо своему будущему.
Бог чувствует нашу нерешительность и всё понимает.
Просидев с нами уже несколько часов за чаем, когда говорить больше не о чем, Бог начинает напевать.
Это возвращает нас в наше детство, когда температура не хотела падать, и мы не могли заснуть, утомленные собственным плачем, но не в состоянии успокоиться. Она поднимала нас, прижимала к груди, укладывала нашу голову в Свою ладонь и ходила с нами туда-сюда. Нам было слышно биение Ее сердца и тихое пение, шедшее, казалось, из груди.
Да, это тогда мы научились утирать слезы. У Нее мы научились утешать плачущего ребенка и помогать человеку в его боли.
Потом Бог касается нашей руки, возвращая нас из ностальгии давно прошедших времен к настоящему и будущему.
«Ты всегда останешься Моим ребенком», - говорит Бог, - «но ты уже не ребенок. Становись старше, вместе со Мной. Лучшее ещё впереди, последний этап жизни, для которого и был нужен первый».
Мы становимся старше, как Бог становится старше. Как мы стали похожи.
Для нас, как и для Бога, стареть означает видеть перед глазами смерть. Конечно, Бог никогда не умрёт, но Она похоронила больше дорогих людей, чем мы когда-либо будем любить. В Боге мы познάем, сколь святое дело любить то, чего касается смерть. Как и Она, мы можем быть святыми, любя тех, кого касается смерть, включая нас самих, наше стареющее «я».
Бог берет наше лицо в руки и шепчет: «Не бойся, Я буду верна обещаниям, которые дала тебе, когда ты была молодой. Я буду с тобой. В твоей старости Я буду с тобой, и буду держать тебя, когда ты поседеешь. Я родила тебя, Я носила тебя, Я держу тебя. Старей со Мной…»
Наш страх перед будущим теперь приглушен любопытством: вселенная бесконечна и всё ещё полна неограниченных возможностей. Хотя солнце восходит и заходит, как и в предыдущие дни, ни один день не похож на другой. И каждый новый день мы можем встречать с ожиданием и любопытством: чему научусь сегодня, что изобрету? Что я замечу сегодня, чего никогда не видел раньше?
Это была хорошая встреча. И теперь наша очередь, прежде чем уйти, посмотреть на Нее с любовью. Ее лицо, отмеченное временем, больше не кажется нам дряхлым, но мудрым. Ибо мы понимаем, что Бог знает о таких вещах, которым в состоянии научить только время: что возможно пережить потерю любви, чувствовать себя уверенным посреди постоянно меняющегося мира, жить достойно даже тогда, когда болит каждая косточка.
Движения Бога уже не кажутся нам медленными, а сильными и осознанными, не похожими на наши. Мы слишком заняты для того, чтобы заглянуть глубже поверхности. Мы говорим слишком быстро для того, чтобы по-настоящему слышать. Мы движемся слишком быстро для того, чтобы чувствовать то, чего мы касаемся. Мы формируем свое мнение слишком быстро для того, чтобы судить честно. Но Бог, Бог движется медленно и обдуманно. Она видит всё, что можно увидеть, понимает всё, что слышит, и касается всего живого.
Теперь мы понимаем, зачем мы были созданы так, чтобы стареть: каждый прибавленный день нашей жизни, каждый новый год, делает нас всё больше похожими на Бога, на Ту, кто вечно становится старше. Возможно, поэтому мы научились вставать, уступая место людям преклонного возраста и видеть достоинство в ликах стариков. Мы поднимаемся в их присутствии так, как поднимались бы в присутствии Бога, ибо в лицах стариков мы видим Божий лик.
Глядя на Нее, мы охвачены благоговением (хотя стесняемся высказать это). Эта женщина преклонного возраста теперь кажется нам похожей на… на… царицу. Её кухонный стул это престол, Её домашний халат это горностаевый мех, а Её редкие волосы сияют как драгоценности на короне.
Бог предпочла бы, чтобы мы пришли домой. Она сидит и ждет нас, терпеливо ожидая, когда мы будем готовы. Она оставляет дверь открытой, свечи горящими, и терпеливо ждет нашего возвращения домой. Аминь.

[Александр Черных]

В этот вечер я предлагаю вам непривычный, нетрадиционный образ, давайте попробуем представить себе Бога как женщину, как женщину, которая стареет.

Моя попытка провалилась, т.к. по мне плачет Юнг и я всё время возвращаясь к языческому архетипу Матери-Природы

А вообще мне больше нравится изображение Церкви как женщины, как в "Пастыре Ермы" написано:

После того как я прошел мимо зверя и удалился почти на тридцать футов, встречается мне разукрашенная дева, словно выходящая из брачного чертога, – в белых башмаках, покрытая белыми одеждами до самого лба; митра была ее покрывалом, волосы у ней были белые. По прежним видениям я догадался, что это Церковь, и обрадовался.

[Игорь Ж]

Сообщение от Александр Черных

А вообще мне больше нравится изображение Церкви как женщины

А теперь давайте подумаем. Церковь - это женщина, но при этом Церковь - Тело Христово. Если Тело женское...

[Игорь Ж]

Сообщение от Александр Черных

Моя попытка провалилась

В смысле - не дочитали? Дочитайте, текст на самом деле сильный, вне зависимости от наших стереотипов в отношении Бога.

[Александр Черных]

Сообщение от Игорь Ж

А теперь давайте подумаем. Церковь - это женщина, но при этом Церковь - Тело Христово. Если Тело женское...

А с каких это пор фразу "Тело Христово" мы воспринимаем в буквалистском смысле?

[Александр Черных]

Сообщение от Игорь Ж

В смысле - не дочитали? Дочитайте, текст на самом деле сильный, вне зависимости от наших стереотипов в отношении Бога.

В том смысле, что я прочитал текст до конца, попробовал представить - и кроме языческий представлений типа Верховной Матери или Матери-Природы у меня нет. Поэтому и говорю, что моя попытка провалилась

[Игорь Ж]

Сообщение от Александр Черных

А с каких это пор фразу "Тело Христово" мы воспринимаем в буквалистском смысле?

Ну, наверное, с тех же самых, с каких буквально понимаем образ Христа как образ мужчины.

[Сергей Такой День]

Сообщение от Игорь Ж

Ну, наверное, с тех же самых, с каких буквально понимаем образ Христа как образ мужчины.

Однако Христос не женщина. Это факт. А понятие "Тело Христово" имеет духовное понимание.

[Александр Черных]

Сообщение от Игорь Ж

Ну, наверное, с тех же самых, с каких буквально понимаем образ Христа как образ мужчины.

Ну, тогда надо писать жалобу на первохристиан из римских катакомб. Они не учли положения гендерной теории и решили первыми начать изображать Христа мужчиной

[Евгений Бекасов]

Я пытался разобраться в течениях Иудаизма... и обломался. Обычно верующие евреи отвечают в том смысле, что мол "Иудаизм един, но есть нюансы". В целом, у меня сложилось впечатление, что "религиозная общественность" старается "не выносить сор из избы". Есть, мол, ортодоксы (типа хасиды) и есть модернисты, где женщины могут быть раввинами. И более того, раввины могут быть гомосексуалистами. Мой друг из Канады жаловался, что для подготовки к бар-мицве его дочери назначили наставницей женщину раввина, да еще и лесбиянку.Но вот что интересно... в отличие от христиан это разделение, судя по всему, неформальное. То есть "на людях" разборки нет... Никто не анафемствует "отступников". Типа все иудеи - одна крепкая семья.


У нас тоже есть "ненавистники ИНН и 666", "рерихнутые", "экуменисты"... но Патриархат время от времени как-то пытается "вразумлять". А в иудаизме ведь нет Патриархата? Нет и "вразумления"?

[Владимир1955]

"[QUOTE=Евгений Бекасов;1198857]Я пытался разобраться в течениях Иудаизма... и обломался.Но вот что интересно... в отличие от христиан это разделение, судя по всему, неформальное. То есть "на людях" разборки нет... Никто не анафемствует "отступников". Типа все иудеи - одна крепкая семья."
Иудаизм- ОРТОПРАКСИЯ, а Православие- ОРТОДОКСИЯ. В иудаизме ты можешь выдвигать какие угодно учения или представление о Боге и это создаёт впечатление свободы, плюрализма и т.д. и т.п., но попробуй не соблюдать субботу или хотя бы призывать к этому толерантность кончится тут же вот здесь они действительно едины.

[Евгений Бекасов]

[QUOTE=Владимир1955;1198908]"

Сообщение от Евгений Бекасов

Иудаизм- ОРТОПРАКСИЯ, а Православие- ОРТОДОКСИЯ. В иудаизме ты можешь выдвигать какие угодно учения или представление о Боге и это создаёт впечатление свободы, плюрализма и т.д. и т.п., но попробуй не соблюдать субботу или хотя бы призывать к этому толерантность кончится тут же вот здесь они действительно едины.

Так я пытался выяснить у иудея... есть ли в иудаизме расстановка приоритетов в соблюдении Законов. Ну, типа - "Не убий" чуть важнее, чем "Не прелюбодействуй" В частности я пытался узнать есть ли послабления по поводу диеты... Мой оппонент заявил, что "Все законы равны и в равной степени обязательны к исполнению".
Тогда мне не понятно... как женщина может быть раввином... да еще и лесбиянкой? Значит есть ПОСЛАБЛЕНИЯ?

[Игорь Ж]

Сообщение от Александр Черных

Ну, тогда надо писать жалобу на первохристиан из римских катакомб. Они не учли положения гендерной теории и решили первыми начать изображать Христа мужчиной

Нет, в этой теме об этом не будем.

[Сергей из храма Адриана]

Кстати, вопреки расхожему на Руси мнению о том что иудеи закрытое религиозное сообщество, у них есть миссионерский сайт. "Это позволит всем людям мира исполнять волю Творца... не теряя при этом своей национальной принадлежности" http://monoteism.ru/o-proekte/

[геворк]

Название темы без дефиса между вторым и третьим словом имеет совсем другой смысл, нежели сама тема)

[Ольга05]

Сообщение от Евгений Бекасов

Я пытался разобраться в течениях Иудаизма... и обломался. Обычно верующие евреи отвечают в том смысле, что мол "Иудаизм един, но есть нюансы".

И еще какие "нюансы"... Я была поражена, узнав, что и иудаизм не един.

[Дмитрий Финн]

Сообщение от Ольга05

И еще какие "нюансы"... Я была поражена, узнав, что и иудаизм не един.

А какая религия сейчас едина!
В иудаизме всегда были какие-то течения. По сути чем древнее религия, тем большими течениями она обрастает.